Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
Радмир вошел, и женщина заперла дверь за ними. Она была все еще обнажена, но нагота совершенно ее не смущала.
— Не мерзнешь? — поинтересовался мужчина.
— Нет, мне нравится быть без одежд, они мне мешают. А может, — она повернулась к нему, — тебя волнует моя нагота?
— Уже не волнует, — честно признался воин.
— Тебе придется возжелать меня, — сказала она, — я получаю, что хочу, и ты будешь моим.
— Я не хочу быть твоим, — возразил Радмир и сел на резной стул, обитый бархатом.
Она вдруг неуловимо поменялась, красивое лицо исказила злобная гримаса.
— Никто не смеет мне такое говорить.
Ответить мужчина не успел. В дверь раздался требовательный стук. Желана успокоилась, поправилась и пошла открывать. Радмир затаил дыхание, подозревая, что это тот самый беловолосый. Но никто не вошел.
— Опять голая шляешься, — донесся недовольный мужской голос.
— Разве тебе уже не нравится на меня смотреть? — игриво ответила Желана.
— Знаешь, что нравится, чертовка, — наступило некоторое молчание. Потом мужской голос снова заговорил. — Чужим пахнет, притащила к себе кого?
— Да. — в ее голосе появились капризные нотки. — Я хочу его оставить себе. Не трогай его.
— Сладко целовал? — с насмешкой спросил неизвестный.
— Наоборот. — досадливо ответила Желана. — Он отказался от меня. Я заставлю его думать только обо мне. Он будет псом у моих ног.
Мужской смех прозвучал несколько издевательски.
— Играй, раз так хочется. Только не вздумай все мне испортить. — теперь Радмир расслышал угрозу.
— Ну что ты, душа моя. Мне ведь надлежит стать королевой нового мира. Как же я могу все испортить?
— Я тебя предупредил. Испортишь, и будешь игрушкой для моих псов.
Радмир попробовал незаметно поглядеть на говорившего мужчину, но у него ничего не вышло. В наступившем молчании он расслышал чмокающие звуки, и понял, что за дверью целуются. Потом в проеме появилась Желана, закрывая за собой дверь.
— А гость разве не войдет? — поинтересовался воин.
— А тебе, что за дело до него, — женщина пристально посмотрела на него. — Зачем ты приехал в Пустошь?
— Хотел узнать, что случилось с моим товарищем. — честно ответил Радмир.
— Это с каким? — во взгляде Желаны появилась заинтересованность.
— Бала его звали. Ты с ним дня четыре назад встречалась, он тебя вспомнил.
— Хм… — она накрутила локон на пальчик и подняла глаза к потолку. — А, вспомнила. С усами мужик, кудрявый. Ничего интересного. Смял, как медведь, никакой тонкости и искусности. А ты другой, я такое сразу вижу.
— Ты на него Зверя натравила?
— Он клялся, верным мне быть, — хохотнула женщина. — Мне захотелось, чтобы он слова не нарушил. Он ночью должен был вернуться. Где он?
— Я его убил, — мрачно ответил Радмир и почувствовал, что в нем закипает злость.
— Ну и ладно. — она равнодушно махнула ручкой.
Воин схватил ее за руку, развернул к себе и зло прошипел:
— Кто ты? Кто ты такая, чтобы распоряжаться чужой жизнью?
— Ох, какой горячий, — она обвила его шею второй рукой. — Вот такие мне нравятся, — потянулась к нему губами.
Отвращение охватило мужчину, и он с силой оттолкнул от себя Желану.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она, потирая ушибленную в падении щеку.
Она подбежала к двери, распахнула ее и крикнула:
— Ко мне!
В дом ворвались трое Зверей. Они обступили вставшего в стойку воина. Но не спешили кинуться. Дальше Радмир перестал что-либо понимать. Желана вновь заговорила на неизвестном ему языке, и первый Зверь бросился на него. Но чудище не пыталось его убить. Оно вцепилось зубами ему в правое запястье, не прокусывая кожу, просто сильно сжало. Воин вскрикнул, но сумел не уронить меч, перехватывая его левой поверх разом ослабшей правой руки. Тогда второй Зверь ухватил его за левую руку. Меч полетел на пол. Звери оскалились и начали наступать на него. Таким беззащитным Радмир не чувствовал себя даже стоя безоружным перед драконом. Он отступал до тех пор пока не оказался в темной комнате. Звери продолжали теснить его, пока мужчина не уперся спиной в каменную стену. Желана схватила его безвольно висящую руку и защелкнула на ней металлическое кольцо, потом она тоже самое проделала со второй рукой. Радмир яростно дернулся, но оковы крепко держали его.
— Вот таким ты мне нравишься еще больше, — засмеялась женщина и крикнула Зверям. — Пошли прочь, твари.
Те послушно удалились. С тех пор начался кошмар. Желана могла не объявляться несколько дней, и тогда Радмир сидел даже без воды. То являлась каждый день, развлекаясь в зависимости по настроению, то покрывая упрямца поцелуями, то истязая его. Воин потерял счет дням. Только две мысли поддерживали его, что однажды он выберется, и что после этого обязательно вернется.
Сбежать ему удалось только чудом. Однажды Желане взбрело в голову освободить его, считая, что он полностью сломлен и обессилен. Она даже не закрыла свою пыточную комнату, спеша куда-то. Радмир подполз к своей сумке, валяющейся недалеко, женщина просто отшвырнула ее, когда срывала одежду со своего пленника. Мужчина помнил, что там должен быть пузырек, который он хранил на крайний случай. Это был живительный элексир, дающий силы на короткий срок. Радмир выпил его, схватил остатки своей одежды и выбежал из дома. Солнце ослепило его на некоторое время. Усугубляло дело и то, что вокруг еще лежал снег, отражая солнечные лучи. Мужчина воздал хвалу Великим Духам, Звери сейчас прятались от света. Пошатываясь он побрел наугад. Дальше снова случилось чудо, иначе не сказать. Он увидел санные следы, а вскоре и черника, неспешно правящего санями. Воин закричал, и пустошевский обитатель заметил его. Потом черник довез изможденного мужчину до города. У самых ворот серой тенью бродил Дымка, исхудавший, но живой. Жеребец почуял друга раньше, чем увидел его. Он радостно заржал и бросился навстречу саням.
— Живой, — слабо шептал Радмир. — Живой. Я знал, что сбежишь.
Конь выписывал вокруг саней немыслимые пируэты. Потом стражники приняли воина и отвели к князю. Радмир попросил Добрыню ничего не предпринимать, пока он не вернется с тем, кто сможет помочь. Его накормили, одели, дали с собой в дорогу провизию и отпустили. Дымка, голодавший эти долгие месяцы, пока Радмир был в плену, бежал как мог быстро. Но былой прыти сейчас не было. Ратники княжеские рассказали, что жеребец отказывался от еды и каждый день проводил перед воротами. Коня чуть ли не силой заставляли пить и хоть иногда есть.
— Выдюжим, друже, — упрямо твердил Радмир, когда силы почти оставляли их, и Дымка согласно ржал.
